Мой сайт zhizn-s-uskoreniem

Моего папы нет уже 17 лет.  И все это время у меня сидит обида на себя за то, что я не нашла время поддержать папу, когда он начал писать мемуары. Время летит с небывалой скоростью. Совсем скоро 9 мая. День Победы. День, который завоевывали наши родители, кого мы вспоминаем с благодарностью и любовью. Наши родители прививали нам своей жизнью , поступками образ и мировоззрение гражданина нашей Родины.

Папин отец Федор Каменских 1894 -1920?

Вотинов Степан Михайлович 24.11.1896-6.12.1953 , усыновивший папу

Мама моего папы Анна Николаевна Вотинова

Александр Степанович Вотинов, мой папа.
4.11.1919-16.07.2000
На фото январь1937, ему 17 лет. Учеба в Сумах

В 1943 году папу с фронта направили на учебу в Артиллерийскую академию им.Дзержинского. У него очень почетный послужной список. Мне бы хотелось в несколько приемов опубликовать незаконченную рукопись моего папы Вотинова Александра Степановича. Для меня самой было много интересного и неожиданного. Многие факты той жизни большинству  современников уже неизвестны.

Хочется надеяться, что эти записи дадут кому-то пищу для размышления и помогут разобраться в настоящих событиях.
Для сведения сообщу, что отец моего папы Федор Каменских погиб в 1920? и его мама Анна Николаевна вышла замуж за Вотинова Степана Михайловича, который дал моему папе свою фамилию и отчество.

                ВОСПОМИНАНИЯ МОЕГО ПАПЫ  ВОТИНОВА АЛЕКСАНДРА СТЕПАНОВИЧА 

ч.1

Отец моей мамы Соколов Николай Аристархович. В средине 20-ых годов из деревни уехал на Урал. Где-то на горе Благодать устроился работать в старательской артели. Я не знаю, что они добывали. Может быть золото, а возможно ценные камни – самородки. Во всяком случае, своего родного деда по-настоящему я увидал только на своей свадьбе в сентябре 1945 года. Он был  рыжеволос. Я знал, что у деда был брат Иван Аристархович, но его я не видал. Говорили, что он каждую навигацию работал буфетчиком на пассажирских пароходах и плавал по Каме и Волге. Постоянно проживал не то в Астрахани, не то в Нижнем Новгороде. О его семейном положении я вообще ничего не знаю.

Отец моего отца Каменских Фёдора Даниловича – Даниил Иванович всю жизнь прожил в деревне Пахомово примерно в 8 км от моей родной деревни Полом Чекменевского сельсовета Нытвенского района Пермской области (ранее именуемой Уральской).

О родословной деда Даниила Ивановича я тоже почти ничего не знаю. Известно, что у деда были: сын Константин Данилович 1892 г. рождения. В годы гражданской войны служил в кавалерии и был известным “рубакой”.

Затем был сын Фёдор Данилович – мой родной отец, 1895 г. рождения. В годы гражданской войны служил в пехоте Красной Армии. В 1918—1919 годы его полк участвовал в освобождении Перми и других городов Урала и Сибири. Мама Анна Николаевна в качестве ездового хозяйственного обоза с конца 1918г. до середины 1919 г ехала с наступающими войсками и была вместе с отцом Фёдором Даниловичем, доехала до Новосибирска. Затем была освобождена и вернулась с лошадью домой в деревню.

От отца пришло последнее письмо из района Красноярска. Он писал, что противник отступает. Они погрузились в эшелон и поехали в район Иркутска. Больше никаких следов и сведений о нём не поступало.

У деда Данила Ивановича ещё были сын Степан Данилович примерно 1910 г.р., дочь Надежда Даниловна (моя крестная) 1907 г.р. и сын 1920 г.р. – мой родной дядя – одногодок. Было время, когда мы с ним вместе учились в 3-4 классах и жили в Чекменях на одной квартире. Говорили что он погиб в годы ВОВ.

В эти же годы погибли и два сына Константина Даниловича.

Мои бабушки.

Бабушку по линии мамы звали Ульяна Андреевна. Она родом из этой же деревни. У бабушки Ульяны были:

брат Иван Андреевич Кычкин

брат Афанасий Андреевич Кычкин

Оба жили в этой же деревне в своих домах.

сестра Агафья Андреевна – бездетная

сестра Евдокия Андреевна – жила в Табарах

сестра Аграфена Андреевна – бездетная. Жила в д. Черныши (под Табарами)

У бабушки были:

дочь Прасковья – выдана замуж в деревню между Табарами и Оханском

дочь Анна – моя мама

дочь Мария

дочь Татьяна

дочь Ольга

сын Филипп

Воспитывать шестерых детей было трудно, и на семейном совете было принято решение:

Дочь Анну отдать на воспитание бездетной Агафье Андреевне, бывшей замужем за Палкиным Денисом Степановичем.

Младшую дочь Ольгу – отдать на воспитание бездетной Аграфене Андреевне в деревню Черныши.

С Прасковьей произошла трагедия. У неё был маленький грудной ребёнок. Летом нужно было заготавливать сено. Покос нашли на левом (противоположном) берегу р. Камы.

Во время одной из поездок за сеном целый день косили. В конце дня поднялась буря, пошёл дождь. Прасковья потребовала немедленного возвращения домой к ребёнку. Во время переправы через реку сильной волной лодку перевернуло и из 5 человек, находившихся в лодке двое, в том числе Прасковья утонули. Оставшийся ребёнок выжил.

Перед ВОВ был призван на тихоокеанский флот. Я с ним не встречался, но после войны слышал, что он капитан 2 ранга, жил на морской базе Камень-рыболов.

Как и где окончил свой жизненный путь Денис Степанович, я не знаю. А вот с бабушкой Агафьей Андреевной неразрывно связано всё мое детство, а родился я 4 декабря 1919 года.

Дом и дворовые постройки были добротные. Под общей крышей были дом, 2 амбара, столярная мастерская, коровник, объёмный сеновал на высоте около 2 метров и до крыши, конюшня, помещение для овец и свиней, затем опять большой сеновал над двором, и около выездных ворот – отдельно срубленный погреб, каждой ранней весной забиваемый снегом. Кроме того, на территории усадьбы стоял большой амбар для зерна, баня, кузница, а в низе около пруда был построен искусственный водоём с рыбой диаметром метров 40-50, плотина шириной метра 3-4, засаженная деревьями с тропинкой посредине. Деревня Палом и Козлы разделённая оврагом с ручьём тянулись в одну улицу километра на 2-3. Протекавшая с запада на восток небольшая речушка на протяжении 2 деревень Козлы и Палом была в 4 местах перегорожена плотинами, и были действующими 4 мельницы.

Ближайшая мельница принадлежала Александру Семёновичу (Санно Сенину), которого в 1929 году раскулачили и выселили вместе с женой, дочерью и 2 сыновьями (Дмитрием лет 20 и моим ровесником 10-летним Егором).

Моим воспитанием занималась моя приемная бабушка Агафья Андреевна. Когда я подрос, то в деревне меня так и звали “Шурка-Агафий”. Жили мы втроём – бабушка, мама и я.

От отца больше никаких вестей не было. Когда мне было около 4 лет, мама вышла замуж за Вотинова Степана Александровича, который меня и усыновил, присвоив и фамилию и отчество.

Переехав жить к нам, папа решил и построил большой летний дом на одних сенях с маленьким зимним. Строить помогали все родственники. Дом получился очень хорошим. В нём в 1927 году открыли школу, в которой начал учиться и я. Первой учительницей была Мария Ивановна Печуркина.

В то время мама ни писать, ни читать не умела и фактически училась вместе со мной. А несколько позже были организованы курсы “ликбеза”, где она продолжила “совершенствоваться”. Летом папа занимался земледелием, а осенью и зимой куда-то ездил на лошади, возил какие-то грузы и привозил очень вкусные пряники и белый-белый хлеб. Буханку такого хлеба можно было сжать в руке.

Примерно в 1928 году в деревне создали артель по распиловке леса-кругляка на циркулярной пиле. Папа стал работать  в этой артели.

В 1929 году родственники папы переехали на станцию Сылва в 40 км восточнее Перми и организовали “лесопилку” с использованием пилорамы. папу пригласили работать с ними. Вначале он уехал один, съездил в Свердловск на курсы десятников, окончательно устроился на “лесопилке” и в Сылву уехала мама. Я остался с бабушкой, но, очевидно, в 1930 году и меня привезли в Сылву. Квартиры нет. На горе Куликовке сняли два угла. Кроме нас тут же жили трое мужчин из Вятки и хозяева спали на полу. Простыней и подушек не было. Одевались той же одеждой, в которой ходили на работу.

В деревне было лучше. летом делали “помочи” – созывали родственников и друзей косить и убирать траву, жать рожь, пшеницу, овёс, осенью – молотить.

Особенно мне нравилось зимой. Когда где-то была свадьба, то вдоль деревни туда и обратно разукрашенные кошовки с колокольчиками и бубенцами мчались с гиком и песнями. Особенно мне нравилась “катушка”. Ещё летом на высоком берегу пруда расчищали полосу шириной метров 20 и по склону горы до уреза воды метров 100-150.

Зимой собиралась молодёжь с лопатами и вёдрами на коромыслах. Склон горы поливали водой и заравнивали ямки и прочие неровности. На льду пруда, на всю его ширину – метров на 250-300 тоже убирали снег и если надо – то подправляли лёд, чтобы везде был ровным и гладким. раньше всех “горку” осваивали мальчишки с санками. На хороших санках с верху можно было так разогнаться, что санки катились через весь пруд. По праздникам и в воскресение на пруд выходили и стар и млад. Привозили с собой специальные санки, профессионально сделанные из дерева. Полозья обшивались стальными строго параллельными полосками (толщиной как у коньков). Задняя часть санок приподнята, обшита бархатом с кисточками и сделано ограждение из толстой проволоки на которое мужчина сидя упирался спиной, а женщина садилась на колени. Мужчина в руки брал “бороздилки” – стальные острые стержни с красивыми деревянными ручками. На таких санках легко с горы проносились на пруд пара за парой. Смех, песни, веселье…

Тётя Мария.

Мария вышла замуж за Щукина Алексея Ивановича в деревню Лебезная. По каким-то соображениям уже имея двоих детей семья решила переехать на новое место во вновь создаваемую деревню Малиновка. поставили дом, но оказалось, что копая колодцы не могут достать воды. Зимой использовали снег, а летом – возили воду из какого-то ручья. Прожив несколько лет, измучившись, в начале 30-ых годов решили переехать КамГЭС и намучившись получили комнату в бараке, предварительно успели пожить в посёлке Юг около станции Кукуштан.

В тот период у младшей дочери Таисьи было воспаление лёгких. Врач решил делать операцию. Изъял два ребра, а, завершая её, зашил в ране кусок резиновой трубки. Девочка очень долго болела, стала горбатой, болезненной и в возрасте 17 лет скончалась.

Сын Николай окончил геолого-разведочный факультет Пермского университета, направлен на шахты в город Кизел, где и живёт в настоящее время.

Дочь Валентина после школы поступила работать на металлургический завод лаборанткой по определению готовности и качества металла. Проработала всю войну, вышла на пенсию и живёт в Перми.

Мария Николаевна была очень умной, деловой и работящей женщиной. Руководила домой, мужем и детьми. Во время войны работала в горячем цехе. Заработала туберкулёз и рано умерла.

Алексей Иванович был малограмотным. Работал в основном грузчиком или чёрнорабочим, пережив Марию Николаевну лет на 10-13 умер живя у дочери Валентины.

Я чувствую на себе большую долю вины перед двоюродным братом Николаем. В середине 60-ых годов Николай с женой Лидией Петровной были в Туле и просили помочь им перебраться на работу в Тульский Угольный бассейн по специальности Николая – маркшейдером. К великому стыду я даже не попытался что-то предпринять, будучи по уши завязан по работе на кафедре. Теперь меня гложет совесть.

Тётя Татьяна родилась в 1919 году. Жизнь сложилась неудачно. Замуж выйти не сумела. В начале 30-ых годов жила вместе с нами в Сылве. Затем дед, Николай Аристархович на станции КамГЭС в овраге построил для неё избушку. В ней она жила работая буфетчицей. Родила девочку, растила её, но в возрасте 10-12 лет девочка умерла. Затем родила и воспитала сына Виктора. Вырос сильный, здоровый парень. Занимался гребным спортом. Женился на волгоградской девушке Вере. У Татьяны Николаевны характер был трудным. Со снохой не подружилась. Виктор с женой и сыном уехали в Волгоград (улица Зорге, 40,  98. Соколов Виктор Алексеевич), а мать – больную сдал в Пермский дом престарелых. Татьяна Николаевна умерла в одиночестве.

Тетя Ольга родилась в 1915 году.

Как уже отмечено, воспитывалась у своей тети Аграфены Андреевны, жившей вдвоём с мужем, Александром Егоровичем в деревне Черныши.

В начале 30-ых годов вместе с сестрой Татьяной, некоторое время жила и работа в Сылве, затем вернулась в деревню и примерно в 1936-38 годах вышла замуж за Шилова Дмитрия в д. Белобородово под городом Нытва.

К началу войны у них было трое детей. Дмитрия взяли на фронт и он обратно не вернулся.

После тяжелого ранения в деревню приехал Ощепков Даниил Петрович. Ольга и Даниил решили соединить судьбы.  Стали рождаться ещё дети: всего 4 дочери и 5 сыновей. Официально брак не зарегистрирован.

Военный и послевоенный периоды – тяжелейшие условия.  Однажды при нашем посещении дети сидели на печке. Не на всех были штаны. Зимой валенок тоже не хватало. Помню как мальчик слез с печки и босиком по снегу побежал “в гости” к другу через несколько домов.

Дети выросли, стали настоящими людьми, работящими, механизаторами и теперь душа радуется, когда удаётся с ними и их семьями встретиться.

Дядя Филипп Николаевич.

Мой крёстный. Судьба и с ним не особенно считалась. В годы войны как хороший специалист он работал на оборонку. От недоедания и перенапряжения периодически терял рассудок. Лежал в больницах.

В конце войны решил вернуться ближе к земле. Переехал с 4 детьми в посёлок Новоильинский под Нытвой. В обрывистом берегу речушки, впадающей в Каму, вырыл землянку, по-фронтовому завесил пологом вход и с детьми поселился. Решил обзаводиться капитально. Из деревни Палом перевёз срубы и около речушки поставил дом. Работая в основном сам и привлекая в помощники жену Марию Фёдоровну, сыновей Сергея,  Николая и Ивана. Но беда не обошла стороной. В связи со строительство очередной ГЭС на Каме в районе города Чуйковского, уровень воды в Каме в районе Новоильинского поднялся, и построенный с огромным трудом дом пришлось переносить. Здоровье, как у самого крёстного, так и у Марии Фёдоровны, да и у детей было сильно подорвано.

Годы учёбы.

Школьные годы учёбы в современном понятии и назвать-то нельзя.

В Сылвинскую фабрично-заводскую семилетку я поступил в 4-ый класс. Директором школы был назначен мастер со стеклозавода, сам проучившийся не более 4 лет. С учительницей географией изучали только границы с запада на юг и на восток. Учительница немецкого языка был Надя Гурьева, только что перед нами окончившая седьмой класс. Всё знание немецкого свелось к изучению стихотворения:

“Гутен таг frau Mayer

Was costed di aier.

Acht pfenning.

Ah was Frau Mayer,

das ist zutoer. ”

Уроков, как правило, никто не учил. Помню, на контрольной по химии требовалось описать ход получения кислорода. Я в ответе написал: “Реакция”. Всё. Короче говоря, я из школы, да и очевидно и другие ученики почти ничего в своих головах не вынесли.

Окончив школу в 1934 году, по чьему-то совету поехал в Пермский авиатехникум и “поступил” на отделение “цветное литьё”.

Общежитие от техникума было на расстоянии 2-3 км почему-то в здании водного техникума на берегу Камы. Студенческая столовая № 10 была в районе рынка. Питался  как и все в основном картофельным киселем, который заваривал в стакане кипятка из титана. Проучившись около 2 месяцев во время очередного посещения родителей пожаловался маме что учиться тяжело, скучно и голодно. Мама сказала: “Ну и ладно, больше туда не езди.” Я и был рад. Авиатехник из меня не состоялся. Тут по каким-то соображениям наша семья, семьи Щукиных и Соколовых переехали в посёлок Юг на мебельную фабрику. Там же тот самый хирург-коновал, который угробил Тасеньку Щукину сделал мне операцию по удалению паховой грыжи. Я не знаю, как остался жив. После операции целую неделю мне было запрещено не только повернуться с боку на бок, но даже не шевелить руками и ногами. Выцарапавшись из больницы и придя в себя по совету друзей родителей поступил в мебельно-столярное ФЗУ, которое в 1935 году окончил по 4-му разряду.

Окрылённого успехом и по протекции директора ФЗУ меня направили учиться в пермский коммунально-строительный техникум. Тут я, кажется, уже начал немножко соображать и стал приобретать отсутствующие знания. Но и техник-строитель из меня тоже не получился. Хотя первый курс я окончил успешно.

Ещё в середине учебного года примерно в марте-апреле 1936 года всех студентов нашего техникума (очевидно, не только нашего) через военкомат направили на медицинскую комиссию для определения годности к строевой службе. Всем признанным годными предложили писать заявления, что мы добровольно поступаем в военные училища. Я подал заявление в авиационное….

Но, кончился учебный год, начались каникулы и я, оставив в военкомате адрес общежития, уехал в посёлок Юг. Повестка с вызовом пришла на общежитие, а когда доехала до дома, то я, приехав в Пермь, получил ответ: “Команда в авиационное училище уже уехала. Пиши новое заявление в такое училище, в какое хочешь – пехотное, танковое, артиллерийское, связи”. Оценив города с предложенными училищами выбрал артиллерийское в городе Сумах на Украине. В “Сумскую” команду включено человек 20. Среди зачисленных курсантами после экзаменов были: Аглямутдинов из Добрянки, Деменёв Василий, Саша Козлов из Перми, Морозов, а кого-то очевидно и забыл. Но большинство или не сдали экзамены или не захотели учиться и уехали домой

P.S. Сегодня я разместила ч.1 Воспоминаний моего папы. Буду очень признательна за Ваш отклик и желание поделиться статьей в соцсетях.

С уважением, Ольга Полозюк